Это произошло, пока ночь властвовала над городом. В комнате с жёлтыми стенами было мало места, но в то же время она пустовала. Воздух колебало только неровное дыхание девушки, спящей на кровати.
Внезапно стены начали трястись, одинокий шкаф заходил ходуном, сбивая прыгающие стол и стул. Только кровать оставалась неподвижной с одного взгляда. Присмотревшись, можно было увидеть, как она медленно разделилась на две неровные части, и они начали раздвигаться. В комнате стало нестерпимо душно, но девушка продолжала крепко спать в позе эмбриона. Над ней кружили еле видимые нимфы, облачённые в одеяния из прекрасных цветов, а волосы перебирали и заплетали в маленькие косички пять муз.
Противоположная сторона кровати стала казаться невероятно большой пустыней, в которой, казалось, застыло время. И только из редких щелей в земле доносились беззвучные крики несбывшихся надежд и чаяний. Как вдруг горизонт начал подниматься, послушался шелест песка - надвигалась огромна волна грязи и боли. Она мчалась так быстро, что уже через короткое время можно было заметить на гребне что-то чёрное. Ещё через несколько мгновений можно было разглядеть, что у этого чёрного пятна паучья голова, ещё пару мгновений - и можно было различить, что чудовище одето в пасторскую одежду, только воротничок не был белым, а алым как кровь.
У спящей чуть приоткрылся рот, и дыхание стало более сбивчивым. Музы закончили плести косички, нимфы добавили цветов, и вот у девушки на голове прекрасная причёска. Ночные гости сели вокруг неё и начали ровно, мелодично, голос в голос петь.
Волна начала замедлятся и, когда оказалась достаточно близко от конца пустыни, остановилась. Неведомое существо спустилось и встало у самого края огненной пропасти. Казалось, жар ему не причиняет никаких неудобств, он больше переживал о том, что происходило, распространяя по комнате чувства страха и возбуждения.
Музы продолжали петь, но уже чуть громче, а нимфы более пронзительно. Спящая начала ворочаться, просыпаясь, и совсем скоро приоткрыла глаза. Её взгляд был стеклянным, по бледному лицу гуляла рассеянная милая улыбка. Девушка встала на другой стороне пропасти и протянула руку вперёд, без эмоций, как робот.
Чудовище засунуло руку за пазуху и вытащило нечто. Это была какая-то жемчужина. От неё исходил яркий-яркий, чистый белый свет и с её появлением в комнате запахло свежестью, корицей и, наверное, шёлком. Обладатель жемчужины протянул руку к девушке, и она (непонятно, жемчужина или девушка) медленно поплыла на ту сторону пропасти.
Пока она достигла девушки, то уже перестала так ярко светить, а как оказалась в руках, то стала ещё быстрей потухать. И стоило девушке ощутить вес жемчужины на ладонях, как она почернела и рассыпалась. К этому моменту чудовища уже не было видно, а пустыня начала белеть и выравниваться, пропасть начала также исчезать, две половины кровати стали обретать свой первоначальный облик и возвращаться на свои места. Из невидящих глаз девушки потекли слёзы, она упала на колени и смотрела куда-то перед собой, а слёзы продолжали стекать по её лицу. Нимфы начали расплетать волосы, а музы запели иную песню, колыбельную. Закончив с волосами, нимфы уложили её и начали кружить над ней, подпевая музам. Всё вернулось на свои места.
А на утро светило солнце, как ни в чём не бывало, пели птицы, пахло травой и цветами, а в сердце было тепло.
Внезапно стены начали трястись, одинокий шкаф заходил ходуном, сбивая прыгающие стол и стул. Только кровать оставалась неподвижной с одного взгляда. Присмотревшись, можно было увидеть, как она медленно разделилась на две неровные части, и они начали раздвигаться. В комнате стало нестерпимо душно, но девушка продолжала крепко спать в позе эмбриона. Над ней кружили еле видимые нимфы, облачённые в одеяния из прекрасных цветов, а волосы перебирали и заплетали в маленькие косички пять муз.
Противоположная сторона кровати стала казаться невероятно большой пустыней, в которой, казалось, застыло время. И только из редких щелей в земле доносились беззвучные крики несбывшихся надежд и чаяний. Как вдруг горизонт начал подниматься, послушался шелест песка - надвигалась огромна волна грязи и боли. Она мчалась так быстро, что уже через короткое время можно было заметить на гребне что-то чёрное. Ещё через несколько мгновений можно было разглядеть, что у этого чёрного пятна паучья голова, ещё пару мгновений - и можно было различить, что чудовище одето в пасторскую одежду, только воротничок не был белым, а алым как кровь.
У спящей чуть приоткрылся рот, и дыхание стало более сбивчивым. Музы закончили плести косички, нимфы добавили цветов, и вот у девушки на голове прекрасная причёска. Ночные гости сели вокруг неё и начали ровно, мелодично, голос в голос петь.
Волна начала замедлятся и, когда оказалась достаточно близко от конца пустыни, остановилась. Неведомое существо спустилось и встало у самого края огненной пропасти. Казалось, жар ему не причиняет никаких неудобств, он больше переживал о том, что происходило, распространяя по комнате чувства страха и возбуждения.
Музы продолжали петь, но уже чуть громче, а нимфы более пронзительно. Спящая начала ворочаться, просыпаясь, и совсем скоро приоткрыла глаза. Её взгляд был стеклянным, по бледному лицу гуляла рассеянная милая улыбка. Девушка встала на другой стороне пропасти и протянула руку вперёд, без эмоций, как робот.
Чудовище засунуло руку за пазуху и вытащило нечто. Это была какая-то жемчужина. От неё исходил яркий-яркий, чистый белый свет и с её появлением в комнате запахло свежестью, корицей и, наверное, шёлком. Обладатель жемчужины протянул руку к девушке, и она (непонятно, жемчужина или девушка) медленно поплыла на ту сторону пропасти.
Пока она достигла девушки, то уже перестала так ярко светить, а как оказалась в руках, то стала ещё быстрей потухать. И стоило девушке ощутить вес жемчужины на ладонях, как она почернела и рассыпалась. К этому моменту чудовища уже не было видно, а пустыня начала белеть и выравниваться, пропасть начала также исчезать, две половины кровати стали обретать свой первоначальный облик и возвращаться на свои места. Из невидящих глаз девушки потекли слёзы, она упала на колени и смотрела куда-то перед собой, а слёзы продолжали стекать по её лицу. Нимфы начали расплетать волосы, а музы запели иную песню, колыбельную. Закончив с волосами, нимфы уложили её и начали кружить над ней, подпевая музам. Всё вернулось на свои места.
А на утро светило солнце, как ни в чём не бывало, пели птицы, пахло травой и цветами, а в сердце было тепло.